Оригинальное название:
Байки Скорой помощи: «Парле итальяно? – Разберемся!»
(на самом деле вовсе не байка это. Всё – чистая правда)
__________________________
Утро началось с истерики заведующей подстанцией Скорой помощи. Ну, истерика – это сильно сказано. В её глазах читался ужас и явный выговор по партийной линии, с занесением.
В городе стояла отвратительная жара. Асфальт нещадно плавился и продавливался под каблучками миленьких девушек в мини-юбках. Бригады Скорой грешили нелегальными поездками купаться ночью на водоёмы. Девушки-фельдшерицы возбуждали остальной персонал белыми полупрозрачными халатиками... почти на голое тело. Если хорошая фигурка – смотрелось вполне неплохо.
Итак, в 8.45 утра я ввалился на подстанцию Скорой помощи в белой рубашке с короткими рукавами, галстуке и в шортах.
– Оп-па... Всем – «Добрый вечер!»
Накинул белый халат, набил сумку запасом шприцев и лекарств. Выдали мне аж двух фельдшеров: Надежду и Александра. Ну и понеслась работа. Вызов сделали и приехали на станцию.
Вылетает заведующая. Подпольное прозвище – «Железная Леди». В воздухе явственно запахло валидолом, скандалом и нечистой силой. Бросается ко мне:
– А-а-а! Николай Анатольевич!
– Да-да?
– У вас брюки есть?
– Конечно. И не одни...
– Почему они не на вас сейчас?
– Дикая жара. В шортах это легче переносится...
К месту дискуссии постепенно подтягивались остальные работнички шприца и фонендоскопа. Зелимхан Наурузович немедленно рассказал, как доктор 8-й подстанции писал объяснительную на имя заведующей:
«Объяснительная записка.
Я, выездной врач такой-то, вышел на работу в шортах,
потому что на такой жаре у меня жутко потеют яйца».
Дата, подпись.
Посмеялись. Подискутировали, что у женского персонала из-под халата тоже торчат голые ноги.
Правда, мои ноги – небритые. Ну и ладно. Зато не кривые.
С линии меня не сняли, никаких объяснительных писать не пришлось.
После очередного вызова диспетчер центра вкрадчивым голосом сказал, что у меня есть возможность заехать домой и переодеть брюки. Мол, заведующая попросила Центр.
Это все предисловие. А вот и сама история.
Ночь, около 2-х часов. Гостиница для интуристов. Получил я вызов. Туристы из Италии. Больше никакой информации. Подхожу на ресепшн, докладываю:
– Бригада «03» приехала, где больной и кто будет переводить?
И вот, дамы и господа, что выясняется: в два часа ночи проще найти гранатомёт, или стайку валютных путан, а вот переводчика с итальянского – и не пытайтесь.
То есть, это такая сверхсложная задача, что никто из работничков интуриста её даже не берется решать. Ну и ладно. Спасибо английской спецшколе, можем поболтать про здоровье с европейцами и на английском. Тем более, что отсутствие переводчика никак не может отменить врачебный долг, вызов-то к больному на мне.
Поднялись на этаж, стучим в дверь номера. Дверь открывается, и сразу крик:
– О, дотторе!
– Буэнос ночес! Си. Дотторе.
(Помните, Челентано пел: «Буэно сера, синьёрина, буэно сера»... Тут же вспомнился сюжет из «Ералаша» – Хазанов в роли учителя в школе:
– Буэнос диос, бамбини! Ми ест эль нуово маэстро...
К слову: на финском доктор звучит, как "Лекари")
Вот и поздоровались. Далее задаю вполне естественный вопрос про «Ду ю спик инглиш?». А вот фигвам! Избушка североамериканских индусов и вампум на шею! Три итальянца лет по 40-45 радостно так отвечают, что вопрос понятен, но разговаривают только на итальянском. Интересоваться про немецкий и французский, сами понимаете, я не стал. Зачем мне никчемная информация?
Итальянцы, увидев сей лингвистический тупик, заметно погрустнели. Медики меня поймут сразу. Иногда начинаешь завидовать ветеринарам, они не рассчитывают на ответы пациента. Черт с ним, с языковым барьером, все равно надо работать. Потому делаю, как мне кажется, вопросительное выражение лица и спрашиваю:
– Пациенто?
Итальянцы радостно загалдели. Было их трое. Двое весело указали на третьего, лежащего на кровати. Так. Круг подозреваемых сужается. Это уже неплохо. Подсаживаюсь к пациенту и спрашиваю:
– Проблема?
Ах, как они радуются хоть какому-то подобию контакта! Вообще, итальянцы мне показались очень приятной и коммуникабельной нацией. Больной что-то заговорил. Тут вы меня простите, потому как давно это было. Дословно запомнить невозможно, мой слух вычленил только ключевые моменты, знакомые из латыни:
– Трам-пам пам-пам-пам, нервозо! Трам-пам-пам, долёре! Маль. Трам-тара-рам-па – аритмия!
Проверьте свои знания и сообразительность. Ага, я тоже сразу понял из этого потока «Нервозо» и «Аритмия». Потом в голове всплыли 5 признаков воспаления: ко'лёр, до'лёр, ту'мор, ру'бер и функция лэ'за (это вам запоминать необязательно, главное, что «до'лёр» это боль). Тут же разделение эпилептических припадков на большие и малые – Гранд маль и Пти маль. Ага. Значит «маль» – это приступ. «Лингва латина – нон пенис канина», – сказал я сам себе и взялся за пульс больного. Больной жалобно повторил:
– Аритмия...
– Си. Экстрасистолия! – важно согласился я.
Два моих фельдшера, с офигевшими выражениями на лицах, сидят на стульях у журнального столика и, затаив дыхание, ждут, кто же победит в этой лингвистической викторине. Протягиваю руку назад:
– Тонометр, пожалуйста.
Пару слов о тонометре. Это был замечательный прибор, новейшие военно-космические разработки / достижения СССР – отлично откалиброванный, с манжеткой, без всяких извращенных липучек. Т.е. манжетка наматывалась тряпочной частью вокруг плеча больного, неоднократно. Хвостик закреплялся простым заправливанием / подтыкиванием, под манжетку. Вот с таким чудом техники мы и приступили к измерению артериального давления. Трое итальянцев в шесть глаз заворожено следили за моими магическими пассами. Больной пробормотал:
– Рудименто... – и в глазах такой итальянский ужас, как будто увидел коза ностру, но кричать боится.
Я ему хотел ляпнуть в ответ – «Антиквариат», но передумал.
Так-с, 140/80. Отлично. Осталось цифры перевести на итальянский. Или на латынь. Никто не хочет попробовать? Ну, я мудрить не стал, написал цифры на листке бумаги и спросил:
– Нормале?
– Си, си, нормале!!!
Посмотрел на язык, послушал сердце, легкие. Пропальпировал живот.
– Долёре, – жалобно пробормотал пациенто при пальпации эпигастральной области.
– Ульцер? – это я так спросил, есть ли у него Язвенная болезнь.
– Но, но! Нервозо...
Живот я смотрел особенно тщательно, но никаких признаков хирургической острой патологии выявить не смог. Ну и славно. Картинка получилась примерно такая: мужик вечером после еды понервничал и заболел у него желудок. Скорее всего на нервной почве. Отсюда и перебои в сердце. Я еще долго выпытывал – нет ли болей в груди. Мимо. Тоже хорошо. Ничего опасного выявить не удалось. Надо лечить на месте. В больнице ночью, да еще и без переводчика – нечего ему делать. Поворачиваюсь к своим двум фельдшерам и говорю:
– Так, сделаем ему пару инъекций внутримышечно: реланиум и отдельно анальгин с но-шпой по 2 мл. Моемся.
Тут же перевожу, как умею, итальянцам:
– Дуо инъекционе интрамускулярэ: антиспастика, антиневротика, антидолёрика.
Будьте спокойны! Я отлично помнил, что разговаривая почти на итальянском, надо очень активно жестикулировать, лучше двумя руками, для большего красноречия и убедительности. Например на слове "антиспастика" надо хвататься за живот и делать страдальческое выражение лица. "Антиневротика" – это делаем ладошку лодочкой и изображаем рыбку, маневрирующею туда-сюда в потоке жизненных неурядиц. Потом налетает другая рука, как символ избавления от страданий. И т.п. А теперь представьте себе эту клоунаду со стороны. Итальянцы радостно кивают, все трое. Лопочут:
– Си, си!
Мне приходит в голову замечательная идея, что не надо двух инъекций, все три препарата допустимо смешивать в одном шприце, что итальянский темперамент легче перенесет одно болевое воздействие, чем два. Срочно перевожу:
– Но – дуо инъекционе! Уно инъекционе: антиспастика, антиневротика, антидолёрика. Аллергия?
Нет у него никакой аллергии...
Оба фельдшера отгородились от итальянцев чемоданом и давятся от сдерживаемого хохота. Видимо, прикалываются над моими лингвистическими способностями. Вскрывают ампулы. Плечи и макушки периодически содрогаются. Я демонстрирую итальянцам одноразовый шприц с комментариями:
– Сингл юз. Сингле юзаре! – я тогда был в полной уверенности, что они должны понять мой неаполитанский, с примесью английского. Фельдшер Александр был изрядного роста, примерно 196 см. Он мрачно приблизился к бедному итальянцу и многозначительно показал ему шприц. Итальянец мужественно перенес инъекцию туземной медицины.
Сидим. Ждем эффекта. Я начинаю заполнять историю болезни. Как же зовут пациента? Выход найден! Начинаю тыкать шариковой ручкой поочередно в фельдшеров и себя, и представляю:
– Надежда. Александр. Николай. Пациенто – у???
Таким способом мы узнали, что больного зовут Марио. Прошло минут 25-30.
– Марио, хау ду ю ду? Долёре?
– Но!
– Нервозо?
– Но!
– Аритмия?
– Но! Грацияс, дотторе! – улыбается уже. Отпустило и Нервозо, и Долёрэ.
– Окей! – говорю. Меня бы тоже отпустило, с реланиума.
Чудодейственное исцеление обрадованные итальянцы предложили немедленно отпраздновать бутылочкой Амаретто! Всем вместе.
– Омарэ, омарэ! – галдели они.
Мы начали хором отказываться от выпивки на чистейшем итальянском:
– Но, но! Грацияс! – при этом я указывал то на цвет белого халата, то на фонендоскоп, жестами намекая, что мы на работе и пить точно не будем. Сам себе в этот момент я напоминал переводчика для глухонемых из телевизора. Неугомонные итальянцы мгновенно вручили нам блок Мальборо 100. И тут я услышал от них первое слово на русском:
– Кури’те?!
Да. Мы все курили. Работа такая, собачья. Потом в ход пошли какие-то итальянские купюры. Вот тут – снова решительно отказались. Вывалиться в холл гостиницы от интуристов с блоком Мальборо и валютой в кармане? Нет, спасибо. Начинаем прощаться. У Скорой помощи есть свои правила: пустые ампулы от всех введенных препаратов остаются рядом с больным. В случае повторного обращения – другой врач сможет вычислить, что вводили до него.
И вот этот момент я не забуду никогда. Встаем, и мой фельдшер Саша, человек-гора, решительным голосом заявляет итальянцам:
– Ампулярис ТУТ!!! – и мощной дланью с растопыренными пальцами указывает на пепельницу с пустыми ампулами.
Выходим. За дверью нас с Надеждой складывает пополам от конвульсий сдавленного смеха. Отползаем к лифту. Сашка красный, как рак. В лифте, восстановив дыхание:
– Да-а, Саша... Это было сильно... И с чего это тебя торкнуло про ампулы, да на латыни?
– Да ну вас... Наслушался, как ты, доктор, с итальянцами, так это, бодро и бегло... А я же, оказывается, понимал всё, о чем вы там разговариваете!
Вот такая история. (задумался)
Может, мне надо "подтянуть" мой итальяно? Или освежить английский? Как, к примеру, будет свёкла? Это я намекаю, что следующий рассказ будет про туристов из Канады, свёклу и подозрение на желудочно-кишечное кровотечение.
Всем Здоровья.
док
_______________
* «Лингва латина – нон пенис канина», – переводится примерно так:
"Язык латинский – не член собачий"
20.07.2008
____________________________
Первоначальная публикация:
http://nicolas-doc.livejournal.com/9128.html
____________________________
Другие медицинские истории:
"Поставить" укол – Байки Скорой помощи http://www.stihi.ru/2009/08/03/4858